Глава двенадцатая: кровь, пропитанная холмами Бурунди -1988 до 1990 года
Источник: фотографии Google
Однажды я отправился в июле 1988 года в Аддис-Абебу, где я должен был вылететь в Кигали, который является столицей Руанды. Это должен был быть короткий визит около одной недели, чтобы увидеть страну и проект из первых рук и решить, буду ли я принимать работу, чтобы там работать. Мне пришлось встретиться со многими руандийскими и другими официальными лицами, чтобы оценить там ситуацию. Я решил не привозить Жасмин и детей со мной на этот раз, если бы я согласился на эту работу, потому что выкорчевать их снова было бы тяжело Жасмин и их.
Поэтому я мысленно подготовился к работе в Африке только на этот раз, но сначала мне нужно было выяснить, что такое проект, и что еще важнее, кто был персоналом проекта, как руандийским, так и иностранными экспертами. Было хорошо, что американцы предложили мне сначала посетить страну, а затем решить, что я не обязан принимать эту работу, если я того пожелаю.
Я прибыл в Кигали, чтобы найти никого, кто мог бы принять меня, хотя я послал телекс к этому эффекту. Военный офицер не спешил штамповать транзитную визу в моем паспорте, поэтому к тому времени, когда я был свободен, аэропорт был пуст. Тогда у меня были местные деньги, но банк был закрыт, поэтому руандийская девушка изменила мне деньги. Снаружи я нашел одинокое такси и попросил водителя привезти меня в отель под названием «Отель des milles collines», где я был забронирован. Но здесь не было никакого бронирования, поэтому меня направили в отель под названием «Дипломат», где можно было найти комнату.
Дипломат – хороший отель, и некоторые люди продают красивые резьбы по дереву и статуэтки, поэтому я договорился о том, чтобы получить высокую женщину тутси, красиво вырезанную и отполированную в типичном африканском стиле. На следующее утро я нашел свой путь в офис, где я должен был встретиться с представителем проекта.
Кигали – это холмистый город, и по названию отеля есть тысячи холмов. В долине внизу были полно огромных болот, полных папирусных тростников и бегемотов и крокодилов. Я мог видеть это, прежде чем приземлиться, насколько обширны болота и как они выглядят зелеными. Город был небольшим и хорошо проложен с небольшим деловым районом, но Руанда была бедной страной, состоящей из двух племен тутси и хуту, которые не доверяли друг другу глубоко.
Это недоверие было посеяно его бывшим колониальным мастером Бельгией, которое делало это своим делом, чтобы описать два племени, сильно отличающихся друг от друга, хотя мы с тобой выглядели одинаково. Они даже измерили ширину носа, чтобы сказать, что тутси имели острый нос и тонкие губы и были выше, чем грубые хуту. Население составляло примерно 80% хуту и 20% тутси, но здесь правительство было хуту, тогда как в соседней Бурунди правительство было тутси, хотя и с примерно одинаковым населением.
Они говорили на одном и том же языке в обеих странах, поэтому разделение региона на две страны казалось очень искусственным, конечно, бельгийцами, которые отделили этих двух и посеяли семя злодеяния, которое должно было наступить. В это время я ничего не видел, но мне сказали, что между этими двумя племенами существует недовольство ненависти.
Мне дали водителя и машину, чтобы отвезти меня в Рверьер на холмах на севере, где был установлен проект систем земледелия, так что я уже шел по зеленым холмам и прибыл поздно ночью в Рверере. Проект здесь был дополнен гостевым домом и резиденциями для персонала проекта и офисных зданий. Здесь не было электричества, поэтому они использовали генератор, который они выключали в 10 часов вечера, но из какого-то источника была вода.
Здесь, в прохладных горах северной Руанды, я видел густонаселенные холмы, и многие фермеры видели, как их кофе и подорожник или банановые плантации. Их дома были простой глинобитный дом, построенный из красной глины. На самом деле холмы были в основном из красной почвы, но были очень зелеными и полными растений всех видов. Женщины работали с детьми на спине в африканском стиле, как в Мали, но здесь холмы были любовно ухожены и аккуратно посажены повсюду, что резко контрастировало с Малийские джунгли.
Мы отправились к озеру Киву или к месту, где было водопад. Люди говорили, что это было излюбленное место для тех, кто совершил самоубийство, когда они просто спрыгнули со скалы. Я был в шоке. Зачем кому-то совершать самоубийство в такой прекрасной зеленой стране, где пища была обильной, а климат такой крутой? Они сказали, что на холмах возле вулкана было много горилл, которые изучал Диан Фосси. Многие туристы приехали в Руанду, чтобы увидеть горилл, которые теперь были защищены от браконьеров вооруженными охранниками.
Мне понравилась прекрасная страна Руанда, но она не была уверена в своей работе.
Я встретился и поговорил со многими руандийцами и сотрудниками экспатриантов о проекте и посетил их сайты в некоторых деревнях. Они создали огромный питомник деревьев, чтобы распределять саженцы фермерам для посадки на склонах холмов, чтобы предотвратить эрозию, поэтому, очевидно, проект делал что-то хорошее. Но я нашел руандийцев угрюмыми и унылыми. Они были недовольны чем-то, но не сказали мне, что. Сотрудники экспатов также были недовольны чем-то, поэтому я почувствовал, что их отношения с руандийцами не были гладкими.
Если бы я присоединился к проекту здесь, то я был бы посреди их ссоры, который не казался мне очень привлекательным. Человек, которого я должен был заменить, сказал, что он был рад покинуть место. Между сотрудниками-эмигрантами также была напряженность, поэтому они не очень хорошо ладили. Руководитель проекта был американец, который спросил меня, почему я не опубликовал никаких технических документов, на которые я ответил, что уже достаточно написано о системах ведения сельского хозяйства. Я был полевым человеком и написал о своей работе в качестве окончательного отчета, но никогда не заботился о нем публиковать что-либо.
Он думал, что публикация статей – это то, что люди должны делать, и смотрел на меня с подозрением. Он не был дружелюбным человеком, но обращался ко мне как сэром, которого я считал очень странным.
Тогда американский представитель из Арканзаса предложил нам отправиться в Бурунди по соседству и посмотреть, понравился ли мне проект там. Им также нужен был агроном, поэтому однажды мы выехали через Бутаре на границу. Я купил деревянные резные фигуры из деформированных африканских фигур в Бутаре, что я нашел типичным, если не очень привлекательным, но прибывающим на границу, пограничник отказался позволить мне перейти на другую сторону.
Это было из-за того, что чиновники в Кигали допустили ошибку, указав дату истечения срока действия визы, которая истекла до того, как я даже приехал в страну. Но охранник был непреклонен и сказал, что это не его проблема. Он сказал, что я должен вернуться в Кигали и исправить эту проблему, но мы остались и настояли, чтобы отправиться в Бурунди. Наконец, после долгого ожидания, охранник наконец увидел мою точку зрения и пропустил нас.
Мы прошли через границу, когда полицейские подняли барьер. На стороне Бурунди руководитель проекта пришел, чтобы забрать нас. Я заметил, что в форпосте Бурунди был телефон с солнечной панелью с высокой антенной. Дорога медленно поднялась по холмам Бурунди, пробираясь сквозь зеленые холмы, полные кофейных кустарников и деревень, пока мы наконец не прибыли в Гитегу, где проект имел офис и где находилась большая часть персонала.
Из моего многолетнего опыта я знал, что проект преуспел или потерпел неудачу в зависимости от отношений между членами команды и взаимоотношений с партнерами из принимающей страны. Деньги были очень мало связаны с этим. У меня был очень хороший успех на Гаити, хотя Мали был плохим опытом, когда малийцы контролировали все, включая деньги.
Моя сильная личность и идеи о том, что должна делать фермерская система, не увязывались с персоналом проекта в Руанде, лидер которой настаивал на проведении очень научных исследований и публикации результатов. Ничего особенного в проекте по сельскому хозяйству нигде не было. Это в основном связано с попытками новых культур и сортов, новых методов выращивания и повышения урожайности. Одна из них должна была быть смелой и инновационной. Вы могли бы воспользоваться опытом международных исследовательских центров по всему миру и попросить их отправить вам семена или технические материалы. Я всегда получал помощь от IRRI.
Здесь, в Гитеге, я понял, что это лучший управляемый проект. Я был уверен в полной автономии в решении того, что я хотел сделать в рамках целей проекта. Они услышали о моем успехе в Гаити и сказали, что я должен остаться в отдаленной деревне под названием Карузи, которая находилась в 60 км от Гитеги. Дорога в Карузи была грязной, но доступной дорогой.
Я не возражал против изоляции Карузи. Я шел один, поэтому неважно, где я остановился, поэтому я принял это предложение и отправился в Бужумбуру, столицу Бурунди. Но то, что я видел в Гитеге, очень беспокоило меня. Это были армейские солдаты в боевом снаряжении, постоянно работающие на учениях по улицам. Почему они были настолько вооружены и в чем смысл этого упражнения? Я скоро узнаю.
Дорога до Бужумбуры проходит по склону от Гитеги до равнин на таких же зеленых холмах, как в Руанде. Здесь тоже кофе был основой экономики, но фермеры также выросли подорожникам. Это была их основная диета, хотя я видел немного риса в долине. Они выросли в мании и картофеле, и я слышал, что на севере были огромные чайные плантации. Дождь был похож на дождь в Руанде, поэтому Бурунди был таким же зеленым.
Здесь женщины, завернутые в одежду психоделического зеленого или ярко-красного цвета, шли по холмам, перевозящих младенцев на спину, и кучу материала в голове, но мужчины были действительно опасны. Они нес огромные грузы подорожников на своем шатком велосипеде и ускорили склоны без тормозов вплоть до равнин. Аварии были частыми на этой части дороги в Бужу, поскольку они назывались Бужумбура. Затем были мини-фургоны, которые соединялись между Буджей и Гитегой, которые соревновались в космосе на дороге с фермерами-смельчаками с их грузами подорожника.
Огромные танкеры, несущие топливо с побережья, медленно мчались сквозь горы, создавая больше опасностей. Но теперь я был на пути в Бужумбуру, чтобы встретиться с официальными лицами там, и в основном, чтобы они видели и оценивали меня.
Бужумбура расположен рядом с озером Танганьика, который является очень большим озером рядом с озером Виктория. Это озеро с пресной водой, которое является источником средств к существованию тысяч рыбаков в Бурунди и Танзании. Вы можете увидеть огромные бегемоты, играющие в озере недалеко от берега, но они дикие и опасные. Быковые бегемоты часто сверкали саблей, как зубы у людей, когда они нервничали. Детские бегемоты купались и плыли под бдительным взглядом их матерей.
Но гиппопотавы вышли посреди ночи и косили сады, как газонокосилка, уничтожая все на своем пути. Многие жители Бужумбуры жаловались на мародерствующих бегемотов и разрушение, которое они вызывали, но бегемоты были защищены. В озере были также огромные крокодилы.
В Бужумбуре можно найти много резьбой по слоновой кости и бедрам, а также шкуры зебр и множество артефактов, сделанных в Бурунди, Руанде и Заире. Численность эмигрантов была небольшой, а туристов было очень мало, поэтому она не была похожа на Кению. Мне понравился Бурунди и подумал, что это хорошая страна с дружелюбными людьми. Люди в аэропорту помнили ваше имя даже после многих месяцев. Темп был расслабленным, и атмосфера была очень экзотичной со всеми купающимися поблизости гиппопотами. Рынок был хаотичным и полным минивэнов, выходящих из дальних уголков. Они продавали красивые корзины и чаши из папирусного тростника, которые росли в изобилии повсюду.
Встреча с американцами и бурундийцами в Бужумбуре прошла хорошо. Это был в основном монолог того, кто, казалось, знал все ответы и имел знаки лица, такие как Ибо из Нигерии, но я привык к странным людям. Мы все согласились с тем, что я должен приехать в Бурунди и работать в этом проекте в качестве единственного агронома в Карузи. Бельгийский парень из ISABU посмотрел на меня очень странно, как будто он никогда не видел индийца. ISABU – это агентство, которое представляет интересы правительства Бурунди в проекте.
Директор ИСАБУ посетил наш проект на Гаити, и я отвез его на поле, поэтому покажу часть работы, которую я там сделал, поэтому он тепло вспоминал меня и сказал, что я должен приехать в Бурунди и дать проекту помощь. Его спутник на Гаити должен был стать моим коллегой в Карузи.
Таким образом, выполнив миссию, я полетел в Индию, чтобы заплатить небольшой маме. Она была счастлива увидеть меня снова, хотя меня никто не ожидал. Мама обняла меня и заплакала, а другие размахивали вокруг, спрашивая, откуда я родом, как долго я остаюсь и т. Д., Поэтому я сказал им, что я только что посетил Руанду и Бурунди и возвращался на Филиппины. Никто не знал или даже не слышал об этих странах, но это меня больше не удивляло.
Шанти даже высмеял Руанду, сказав, что это звучит как anda, что означает яйцо на хинди, но я был настроен не беспокоить их комментарии. Это был всего лишь короткий визит в 10 дней, поэтому я был готов ничего не говорить и ничего не делать. К счастью, их любопытство продолжалось около 5 минут, после чего они оставили меня в покое. Мне стало жалко мамы, которая сказала, что она страдает от боли. Я был поражен большим количеством лекарств, которые она принимала, и сглотнула белую жидкость, которая, по ее словам, была антацидным сиропом.
Я пытался успокоить ее, но не знал, как это сделать. Она была слабой и частично слепой. Большую часть времени она оставалась в постели, но не спала очень много. Нирмал сказала, что он делает все возможное и консультируется с лучшими врачами в городе, но ее проблемой была старость и одиночество.
Я молчал. Я знал лучше, чем открыть рот. Эти люди могли взять то, что я сказал, и использовать его двадцать лет спустя, чтобы начать ссору с кем-то. Я ничего не сказал о Руанде или Бурунди. Нирмал однажды сказал мне, что Бог сделал чернокожих уродливыми, что для меня было настолько шокирующим, что я не знал, что сказать. Но Бенгалис высмеял любого, кто не был бенгали.
Они сказали, что сикхи были глупыми, южане, которые не знали, как правильно питаться, и панджаби были бесстыдными и неэтичными. Местные люди UP были нецивилизованными, а бихари были варварами и т. Д. Только бенгальцы были лучшими, потому что они не производили Тагор? и Субхас Чандра Бозе?Бенгальцы, как правило, жили в прошлом, вероятно, не больше, чем другие, но они жили в прошлом.
Аннапурна тоже пришла, но понятия не имела, что я был в городе. Люди не были удивлены, что я часто бывал в Индии. Они приняли меня как должное и сказали, что международные поездки ко мне похожи на посещение кого-то по соседству.На этот раз я отправился в Дели с тяжелым сердцем, потому что знал, что мама не будет намного дольше. Папа давно ушел, и теперь она тоже уйдет. Она пережила множество трудностей и болезней в жизни, о которых она говорила с туманными глазами, пока я чистил ее белоснежные волосы.
Она рассказала мне, как плохо родственники в Калькутте обращались с ней, когда она была с моим отцом, ухаживая за его потребностями. Он был в больнице для лечения рака и операции, в то время как моя бедная мама храбровала толпу, едущую на многих автобусах, чтобы добраться до него каждый день с едой. В то время она была старой, но никто не часто сидел в переполненном автобусе. Я не знал, что наши родственники были такими плохими и обещали никогда больше не видеть их.
Я регулярно отправлял ее деньги из Вьетнама и строил верхний этаж, чтобы получить доход от аренды, но она отдала деньги Сабите за ее содержание, а Сабита, будучи бесстыдной женщиной, взяла ее. Но у нее была пенсия и денег не хватало. Фактически она передала его своим дочерям и детям. Ей было нужно, чтобы ее любили и любили все, но Сабита не любила ее.
Нирмал позаботилась о ней, но часто поддерживала свою жену. Аннапурна была где-то там, и я был самым дальним. Мне стало грустно. Она была величайшей матерью в мире, и я так сказал. Но теперь она была старой и слабой и нуждалась в нашей любви и помощи. Разве люди никогда не понимают, что они тоже когда-нибудь стареют? Как бы я чувствовал себя, например, если Ашис и Джайанти когда-нибудь расскажут мне, что я притворяюсь больным, чтобы привлечь внимание, когда я лежал в постели, все сморщилось и сморщилось? Если я горжусь тем, кем я являюсь, насколько гордой мамой?
Она приехала из важной семьи в Шри Рам Пур и стала яблоком глаза ее родителей. Она родилась после того, как моя бабушка помолилась за девочку в храме Таракешвар и постилась там. Вот почему мою маму называли Таракдаши или слугой Таракешвара, что является другим именем Господа Шивы. Она получила золотые украшения и красивые сари, когда она вышла замуж за отца в возрасте 13 лет. Она пережила своего мужа и двух сыновей, которые умерли, что трудно для любой женщины.
Она путешествовала по всей Индии с отцом, но никогда не видела места, потому что она была занята воспитанием детей, но никогда не жаловалась. Я попросил ее дать мне то, что она сделала, поэтому она дала мне самую красивую обложку для вязания крючком, в которой ей предстояли годы. Теперь мы навсегда на Филиппинах.
Я вернулся на Филиппины и рассказал Жасмину все о Шри Раме Пур, но она знала об этом из своего опыта. Теперь она призвала меня привезти Аннапурну на Филиппины, где она могла провести некоторое время с нами. Но это должно было ждать еще два года. Мне все еще приходилось возвращаться и работать в Бурунди какое-то время.
Между тем новости из Бурунди были плохими. Мои худшие опасения материализовались. Тутси снова убивали хуту. Вот почему они шли в полном боевом снаряжении в Гитеге, что сделало меня таким беспокойным. CNN и BBC сообщили о массовых убийствах хуту от армии тутси, в то время как мир смотрел в ужасе. Через несколько лет хуту в Руанде отомстит и убьет полмиллиона тутси, пока они не будут изгнаны властью тутси.
Эти зеленые холмы Бурунди были бы пропитаны кровью хуту, которая отбивалась только мачете и ножами, но не соответствовала пулеметам. Многие бежали через границу в Заир и Танзанию, а некоторые в Руанду. Их любовно ухаживающие кофейные плантации теперь были оставлены как деревня после разрушения деревни, и люди погибли или бежали от страха.
Я обсуждал с собой, должен ли я вернуться туда, но люди проекта призвали меня вернуться в октябре. Они сказали, что кровопролитие закончилось по крайней мере на некоторое время, чтобы проект мог начать снова. Жасмин был обеспокоен тем, что я должен вернуться в такое место, но я сказал, что я буду в порядке, если люди проекта так выразились. Бурундийцы редко атаковали иностранцев.
Я посетил IRRI, чтобы увидеть в основном Сурендру, которая сейчас работает в информационно-пропагандистской программе. Другие казались слишком занятыми, чтобы иметь время для меня. Все они были очень важны и заставляли меня ждать во внешнем кабинете, как беженец. Я не уважал таких людей, но IRRI был странным местом. Там было много скандалов с участием некоторых людей в широкомасштабных кражах и бесхозяйственности. Доктор Синг казался несчастным и сказал, что было много реорганизации департаментов, поэтому он не был уверен в своем статусе сейчас.
Я нашел атмосферу недружественной, но доктор Синг обещал мне любую помощь, которая мне нужна из Бурунди, как семена или техническая помощь. Он очень помог мне в Гаити, отправив мне замечательные высокоурожайные сорта риса и снова сделаю это в Бурунди, но он все же хотел, чтобы я занял эту должность в Камбодже. Все слышали о Бурунди в новостях или, скорее, видели его на телевидении.
Мне понравилась Сурендра. Он и я проводили аспирантуру одновременно в университете и как-то поддерживали связь, хотя и не часто. Он не знал, что я был на Гаити на некоторое время, но теперь мы говорили о наших добрых старых временах, когда мы собирались вместе. У меня было ощущение, что он тоже был не очень доволен IRRI и хотел выйти. Репутация IRRI была перенесена такими приверженцами, как доктор Синг, который был ученым мировой славы, но я задавался вопросом, что произойдет, когда такие люди уйдут на пенсию или оставят IRRI для других рабочих мест где-то.
Я вернулся в Бурунди в октябре 1988 года, но на этот раз мне пришлось провести несколько дней в Аддис-Абебе, чтобы получить визу для Бурунди. Аддис-Абеба, пожалуй, самый заброшенный город, с которым я когда-либо проходил. В маленьком и старом аэропорту видны полные предметы помощи беженцам, сложенные с одной стороны высоко на одной стороне, в то время как российские самолеты выгружают еще больше, напоминая вам, что в Эритрее на западе началась война. Поездка вниз по городу заставила вас пройти мимо серо-бетонных блоков зданий, и у многих была красная звезда сверху, что означало, что режим коммунистический. Люди были бедны и часто просили вас купить им пиво.
Вы вряд ли могли найти кого-нибудь, чтобы вести вас к хорошим ресторанам, хотя я много старался, потому что мне нравилось эфиопское питание в Вашингтоне, но я не имел успеха. Эфиопский отель подавал только бифштекс или омлет с маслянистым картофелем-фри, и у меня были проблемы с глотанием в течение трех дней подряд. Это была тяжелая страна, которая пережила ужасный голод и теперь затянулась война, которую никто не выиграл.
Они хвастались своим кофе, но я нашел его безвкусным после того, как кофе в Бурунди был таким ароматным. Их ремесло было дрянным, хотя я действительно купил кожаный портфель, который был хорошо сделан. Консульство в Бурунди было красивым и выдало мне визу, и я снова был готов к Бужумбуре. Я был рад покинуть Аддис-Абебу. Этиопианские воздушные трассы не были хорошей авиакомпанией, которая взяла ваш билет в бизнес-класс и поставила вас в эконом-класс, заявив, что в полете нет бизнес-класса. Они также не хотели возвращать излишний заряд или дать мне первый класс, который Я потребовал.
Полет в Бужумбуру из Аддис-Абебы приведет вас к озеру Виктория, которая является самым большим пресноводным озером в Африке, но было жалко, что видны заслоны вокруг миль. Это не было похоже на Африку Хамфри Богарта и Хепберна, но когда мы подошли к Кигали, страна стала зеленой и холмистой. Зеленые плотные папирусные болота распространились по огромной территории. Только в Восточной Африке вы могли видеть такие огромные болота. Южнее Судана было больше по размеру, чем Франция.
На этот раз меня встретили в аэропорту Бужумбуры, и мы скоро снова отправились в Гитегу, а затем в Карузи, который был моей станцией.
Бужумбура теперь успокоился и не обнаружил признаков того, что там сражались здесь и в стране недавно, кроме многих контрольно-пропускных пунктов, где повсюду укомплектованы вооруженные военные. Я прибыл в Карузи на следующий день, но увидел несколько контрольно-пропускных пунктов на дороге, где военные тщательно изучили документы, прежде чем они позволили нам продолжить. Ситуация все еще была не совсем нормальной, но никто не говорил о том, что произошло здесь так недавно.
Мой водитель был тутси, который не решался обсуждать недавние массовые убийства в северной Бурунди. В Карузи мне дали дом рядом с гостевым домом проекта. Это был довольно большой дом только для одного человека и был частично обставлен, поэтому я быстро устроился и нанял слугу, чтобы заниматься уборкой и уборкой.
Деревня Карузи холмистая и окружена небольшими холмами и многочисленными долинами, где фермеры выращивают рис. Прямо под моим домом вниз холм – небольшое озеро, где скотоводы всегда приводили свой скот к воде. Иногда вы могли видеть, как дикие утки высаживаются на озеро. Губернатор провинции принял меня без особого энтузиазма, но это было понятно. Люди все еще были обеспокоены тем, что здесь произошло, и подозрительно относились к иностранцам.
Карузи – очень маленькая деревушка с несколькими домами и несколькими магазинами. Здесь была расположена Institut Technologique Agricole of Burundi или ITAB, поэтому их сотрудники в основном остались в Карузи. Иностранцы, которые работали в Карузи, перешли от Gitega, но моя работа была здесь. У проекта был офис недалеко от деревни, где я вскоре встретил своих бурундийских служащих, которые казались немного застенчивыми. Это были молодые люди, которых с трудом лечили американская женщина, которую я заменил, поэтому они думали, что я тоже высокомерен. Но я скоро успокоил их и нашел их очень доброжелательными рабочими.
Я был ответственным за большую исследовательскую станцию, которая была не что иное, как область, полная сорняков и джунглей, поэтому моя первая работа заключалась в том, чтобы вырезать из пустыни достаточно земельной площади для посадки экспериментов и работы по размножению семян. Эта работа уже началась, и некоторые земли были очищены, но больше земли было необходимо. Бурундийцы работали с нетерпением и делали все, что я просил их делать. Они были рады работать, потому что им было скучно ничего не делать до сих пор.
Вскоре несколько гектаров земли были очищены, и я начал выкладывать много испытаний на кукурузу, фасоль и картофель. Вниз по склону мы очистили больше земли и посадили кукурузу, бобы и картофель для размножения. У нас были огромные ямы, вырытые и заполненные компостом, который мы собрали с молочной фермы.
Французский парень, который работал в проекте, перешел от Gitega, но никогда не поднимал палец, чтобы помочь во что угодно. Он весь день играл со своим компьютером и вернулся в Гитегу, если бы не было электричества, которое часто было.
Но он придумал и сделал фотографии прекрасных экспериментов по кукурузе и бобовым культурам, чтобы взять кредит. Этот проект был 90% агрономической работы, и я был единственным агрономом, поэтому я задавался вопросом, что сделали другие.
Обычная работа с фермерами в отдаленных деревнях в провинции и работа на исследовательском участке в Карузи постоянно меня заставляла, поэтому я редко ездил в Гитегу. Я получил некоторые виды риса из IRRI, которые я тестировал в долине ниже, но также некоторые разновидности рисового риса, которые я посадил в далекой деревне. Рис на возвышенностях выращивают только с осадками и непосредственно посеяли по сравнению с равнинным рисом, который нужно было пересадить.
В деревнях Бугенюзи, Муньинья, Гишиканва, Кабвира, Ругази, Киранда и Мурамби было много таких объектов, где я провел испытания на картофеле и фасоли. Испытания картофеля были очень успешными, но фасоль тоже не делала ничего плохого. Часто фермеры просили меня разделить стакан бананового пива, который они варили и называли пембе. Они также делали пиво из сорго.
Пиво в Бурунди было национальным праздником. Почти все пили огромное количество местного пива или Amstel, который был сварен по лицензии около Gitega. Мы часто сидели вокруг потягивания пембе среди кофейных плантаций и шуток. Женщины осторожно ухаживали за кофейными растениями и выщипывали красную фасоль, неся младенцев на спине.
Сначала я не понял эту пивную культуру и пригласил своих офисных работников в свой дом на чай и пирог. Они делали лица, когда им подавали чай, и спрашивали, есть ли у меня пиво. Никто не пил чай. Пиво было единственно респектабельным здесь, поэтому ожидалось, что я подаю им пиво.
Фермеры были простыми людьми, которые жили в прямоугольных глинобитных домах с оловянной крышей и сажали кофе, бананы и подорожники возле своих домов на холмах. Они также сажали бобы, маниоку, кукурузу, картофель и сладкий картофель.
Они посадили рисовую землю в долине, ниже которой была в основном женская работа. В целом страна была благословлена хорошим количеством осадков и богатой вулканической почвой, что делало все, что угодно. У них было много еды и были плодовитыми заводчиками. Было необычно быть окруженным, по крайней мере, сотней детей всех возрастов, как только я остановил свою машину где-нибудь.
Большинство фермеров были хуту, а их землевладельцами были тутси. Периодическая убоя хутусов тутси, вероятно, заставляла их больше заботиться о рождении детей. Вокруг были деревья, но фермеры беспощадно рубили их на дрова. Правительство было военным, которое часто приказало сельчанам сажать деревья на склонах, чтобы вы могли увидеть много холмов, полностью посаженных сосновыми деревьями.
Жители деревни должны были работать один день в неделю, чтобы поддерживать дороги или создавать новые, или ремонтировать небольшие мосты или водопропускные трубы. В этом отношении он был настолько отличен от Гаити, где никто не делал никакой работы в сообществе и не рубил все деревья, заставляя холмы так сильно огорчаться. Здесь он был действительно зеленым и прекрасным. Фермеры здесь носили рваную одежду и были босиком, но это было возможно потому, что они всегда работали на своих полях и не хотели испортить свою хорошую одежду.
Раз в неделю деревенские рынки были буйством красок, где в основном женщины покупали и продавали вещи, которые они производили. Они несли огромные пучки подорожника на головах и шли на 10 км к рынку, где они сидели целый день, чтобы продать его за небольшую цену, но часто несли его обратно, если не продавали. Женщины не снизили бы цену на 10 центов и предпочли бы нести тяжелый груз обратно в свою деревню.
Дети здесь не бросали камни в проезжающие мимо машины или не оскорбляли оскорблений. Вместо этого они сказали доброе утро и улыбнулись. Люди подняли руки в приветствии, когда увидели транспортное средство, но было ли это проявлением подчинения другим, было трудно сказать. Прошлое было трагичным в этих прекрасных холмах, которые временный корреспондент назвал кровавыми холмами Бурунди.
Они жили бок о бок с тутси, но в страхе. Я видел только страну, где никто не выиграл от этой взаимной вражды. Страна была красивой и поддерживала растущее население, но ему не хватало инфраструктуры, такой как дороги, школы и медицинские учреждения. Я часто видел, как тяжело больные люди носили тростниковые корзины сильными мужчинами и гуляли по милям над холмами, чтобы добраться до первичного медицинского учреждения. Здесь не было службы скорой помощи. Дороги были просто грязной дорогой, которая стала грязной во время сезона дождей, которая часто вымывала водопропускные трубы и мосты.
В такие времена многие деревни были отдалены и отрезаны. Система общественного транспорта была также бедна и опасна, поскольку я упомянул дорогу в Бужумбуру, где банан, несущий велосипедистов, представлял угрозу. Люди ждали у дороги в течение нескольких часов, чтобы поехать в какое-то место, и неотложная медицинская помощь может быть катастрофической.
В большинстве деревень не было электричества или проточной воды, но в Бугенюзи итальянцы создали больницу и клинику, у которых, вероятно, был генератор. У церкви была и церковь. Даже в отдаленных деревнях можно было увидеть красивые церкви. Один в Карузи был построен с красными кирпичами и имел витражи и грязный пол, где женщины сидели сосать своих детей во время службы.
Было много католических миссионеров разных национальностей, которые жили в одиночестве в небольших деревнях, но строили красивые церкви и часто школу и профессиональную школу, где они обучали мальчиков в производстве керамики или женщин в корзине или ткачестве. Ислама не было много свидетельств, но я полагаю, что это был только вопрос времени. Одна девушка тутси в Гитарамуке однажды сказала мне, что не верит в церковь, контролирующую жизнь людей, но католическая церковь настаивала на том, чтобы католики крестили своих детей. Это был единственный способ пропаганды веры.
Она также сказала, что индуисты правильны, думая, что религия является частным делом, который не касается никого, кроме человека, и хотел, чтобы другие следовали их примеру. Но этого было не должно быть. В некоторых странах именно государство само по себе строго контролировало религиозную жизнь своих граждан. Тогда фундаменталисты навсегда выдвинули свою повестку дня.
Молодая леди была образованным тутси, который не видел будущего в межплеменной ненависти. Я предположил, что, возможно, люди могли забыть о своих племенных различий и научиться жить в мире, но для того чтобы это произошло, это было важно, чтобы учителя, как ее работа над тем, чтобы дети поняли, что они были бурундийцам первым и последним. Возможно, более смешанные браки могут также размыть племенные линии и уменьшить враждебность.
Моя жизнь вскоре зашла в рутину, чтобы работать в 7 утра и посещать некоторые деревни и места, где мы организовали полевые испытания. По вечерам я часто скручивался с книгой или слушал коротковолновую радиостанцию. Больше нечего было делать, или никто не посещал. Только мой сосед по соседству, который был девушкой Корпуса Мира, однажды упал на синюю луну, поэтому мы играли в скребок.
Монахини и священник также приходили ко мне, но не часто. Бурундийцы оставались в стороне, потому что я не разделял их энтузиазма по поводу сжигания пива каждую ночь в деревенском продуктовом магазине, который также удваивался как паб.
Вечером были обеды, которые я разогревал. Жизнь стала монотонной и рутинной, без каких-либо проблем. Позднее я получил собаку, но он был свободной собакой, преследующей цыплят и птиц в деревне, и появился только во время обеда. Я назвал его Jumbo, но он больше походил на хот-дог с маленькими ногами и гибкими ушами.
Иногда я играл на своей гармонике и пел несколько строк песен, которые я играл на кассетном плеере, или даже говорил сам с собой, что также известно как мышление вслух, но в основном это было очень одинокое существование.
Жасмин часто писал и просил меня вернуться домой. Дети скучали по мне, потому что это был первый раз, когда мы были разделены, но я не мог вернуться домой. Дом казался настолько далеким от холмов Карузи, но факт в том, что дом действительно был очень далек отсюда. Письма заняли более месяца, чтобы повысить чувство изоляции, но время как-то прошло.
Однажды губернатор пригласил меня на церемонию инаугурации, которая означала традиционные танцы и парады. Бурундийские барабанщики известны своими барабанными навыками. Все они появились в своих костюмах из леопардовых шкур и перьев и избили 15 или 20 барабанов в унисон. Они били свои барабаны и танцевали одновременно, в то время как женщины в яркой одежде также выставляли напоказ и танцевали. Школьные учителя привезли своих учеников, которые также выставляли напоказ и пели.
Позже я увидел похожие танцы и барабанщиков, когда президент Бурунди приехал в Карузи. Его служители остались в моем доме и путались в ванной, наводнили его и загрязнили ковры, но президент остался в другом месте. Они взяли мои диваны, чтобы он сидел. Министры сделали свое обязательное выступление «когда вы в Будже, приходите и смотрите» и т. Д., И, конечно, не имели в виду ни слова об этом, но это ожидалось от политиков.
Я не мог зависеть от сотрудников проекта в Гитеге, чтобы купить что-нибудь, что мне нужно для работы в Карузи. Как только они принесли мне банку спрея, чтобы убить москитов, когда я попросил бутылку инсектицида для кукурузы. Другие говорили, что они просто забыли. Единственная проблема заключалась в том, что в Карузи ничего не было, поэтому все нужно было купить в Гитеге, примерно в 60 км или в Будже, примерно в 200 км. Их отношение состояло в том, что, если мне что-то нужно, это была моя проблема, а не их.
Но они всегда брали кредит на работу, которую я делал, говоря, что наш проект сделал то или это. Они бесконечно хвастались об успехе проекта посетителям, но оставили его мне для выполнения всей работы в агрономии. Проект не работал как команда, потому что другие не участвовали или не помогали в проектной работе в Карузи. Встречи проводились в Гитеге, но в основном для обсуждения административных вопросов и редко технических вопросов.
Люди часто спрашивали меня, не одинока ли я в Карузи, на которую я всегда отвечал, что, хотя я скучал по своей семье, я не был одинок и проводил время в одиночестве, читал книги или слушал радио или музыку. Это дало мне время подумать о многом и разобраться в моем уме. Люди в Карузи думали, что я был несостоятелен, потому что я не принимал пиво, но это никогда не было моим стилем. Мне нравилось разговаривать с людьми за чашкой чая.
Я попробовал рыбалку и создал два удочки. Мой слуга сделал платформу на краю озера внизу, где я часто сидел по вечерам с фонарем и поймал несколько сом. Позже эксперт ФАО из Конго, который пришел на работу в Карузи, стал моим рыбацким партнером. Это было более забавно, чем на самом деле ловли что-либо, потому что когда-нибудь мы вернулись с пустыми руками.
Французский парень, который был членом команды, часто высмеивал мою работу, заявляя, что данные были слишком хорошими, чтобы быть правдой или что я каким-то образом ее подделал. Я позволил ему пройти, но знал, что этот вопрос должен был когда-нибудь прийти в голову. Он был ленивым парнем, который делал вид, что работает, но играл только со своим компьютером. Он сказал, что он был специалистом по расширению, но пока нечего было распространять на фермеров. Это было не так, как показали результаты.
Однажды я организовал полевой день для фермеров на станции Карузи, чтобы показать им, какие результаты мы получили. Это была чистая работа по расширению. Дни поля были очень важны в проекте системы фермерских хозяйств, когда вы могли обсудить с фермерами эксперименты. Они часто делали ценные замечания, которые затем могли быть учтены при планировании будущей работы. Поэтому я зависел от французского парня, чтобы взять на себя ответственность.
Но он подвел меня и сказал, что я все сам справляюсь. Это я и сделал. Мы перевезли фермеров из их деревень в Карузи и обратно и создали программу. Мы также заказали банановое пиво для них и барабанщиков, чтобы развлечь толпу, поэтому все пошло хорошо. Затем француз пришел и сделал фотографии, чтобы получить кредит за успешное продление Работа.
Это была последняя солома. Я столкнулся с ним на следующем собрании персонала и сказал, что он ленивый человек, который уклонился от своей ответственности в проекте, не делая того, что ему наняли. Я был очень зол .
С того дня этот подопечный стал моим объявленным врагом и начал распространять ложь, что я был женщиной и получил женщин в моем доме. Люди, которые жили в Гитеге, верили ему и распространяли слово дальше. Люди Gitega были все с семьями и детьми и часто собирались вместе, поэтому они были солидной группой, частью которой я никогда не был. Они относились ко мне как таковым. Теперь они были против меня. Это было несправедливо по отношению к лжи, но это несправедливый мир, в котором мы живем. Никто не удосужился услышать мою сторону истории.
Я почти провел здесь 18 месяцев и хотел уйти. Эксперт ФАО, который стал моим другом, часто говорил, что я отлично работаю, поэтому я должен обратиться в ООН. Я подумал об этом и отправил заявку из Рима. Они ответили, что они очень впечатлены моим резюме и побудили меня заполнить форму и вернуться к ним как можно скорее. Я сделал и ждал.
Жасмин и дети приезжали так, что было очень интересно. Я посчитал дни, пока они не приземлились и с нетерпением ждали их в аэропорту Бужумбуры. Дети подошли и крепко обняли меня. Жасмин выглядела красивее, чем когда-либо. Она отметила, насколько отличается от страны Гаити. Мы поднялись на холмы в Гитегу, где мы приняли приглашение только от руководителя проекта за короткий визит. Мне не нравились эти люди, которые плохо обращались со мной и говорили об этом Жасмину. Приглашение француза мы отклонили из-под контроля.
В карузи жасмин и дети остались на месяц. Я пытался удержать детей, занятых рыболовством и установкой пчелиного улья. Я взял их в разные деревни, чтобы показать им работу на местах, которую я сделал. Мы пошли к итальянцам в Мутумбе, которые были очень милыми людьми и пригласили меня на рождественскую вечеринку в прошлом году. Они горячо приняли Жасмин и детей. Она посетила церковную службу в Карузи и увидела исследовательскую станцию, которую я развивала в Карузи.
Недавно я завершил строительство большого склада рядом с туалетом и находился в процессе строительства хранилища картофеля. Это было завершено позже, когда был собран весь урожай картофеля с полей. Я посадил фруктовые деревья и очистил больше земли для других экспериментов.
Я привел их на рынок Бугенюзи, чтобы показать, что они продали. По сравнению с рынком Карузи было очень мало. Однажды ночью мы отправились на хиппоты в болота Карузи, но они вышли только поздно вечером. Дети никогда раньше не видели папирусное болото и не задавались вопросом, что еще может спрятаться там. Вероятно, были крокодилы. Они поразились коронованным цаплям, которые искали насекомых на ферме и ложки. В Африке было так много разных типов птиц, которые были уникальными.
Вернувшись в Бужумбуру, дети были в восторге от того, чтобы увидеть гиппопотамы в озере и черные змеи мамбы в маленьком зоопарке. Были огромные удавы и питоны. Но вскоре их отпуск закончился, и они вернулись домой. Это был трудный период для меня сейчас, потому что я очень скучал по детям, поэтому занялся тем, что закончил оставшуюся часть работы, которая включала обработку данных и анализ результатов, чтобы я мог начать писать окончательный отчет.
Несколько месяцев назад я присутствовал на встрече в Арканзасе, где представил результаты работы в Бурунди с помощью видео, которое я снял. Лаборатория, которая помогла мне переделать звуковую часть видео, хотела получить ее копию. Это было очень уникально и показало, как фермеры Бурунди выращивали свои урожаи. Теперь проект пригласил профессионального видео человека сделать фильм по проекту за большие деньги и пообещал мне копию, но никогда не отправлял.
Это также время, когда я начал писать свои мемуары, которые позже станут основой этой биографии. Мое время было коротким, и я приготовился уехать через несколько месяцев, хотя американцы хотели, чтобы я остался на некоторое время. Это я отказался. Я хорошо справился со своей работой и получил очень хорошие результаты, которые я представил в форме окончательного отчета, и оставил Бурунди навсегда в ноябре 1990 года.
Примечание. Здесь приводятся следующие ссылки для чтения биографии Анила на французском, японском, немецком, испанском и русском языках, а также в моих блогах.
Story of a lifetime of Anil in Russian 